Колесо Ариэля Шарона

 Давид  Эйдельман

1999 год. Шарон унаследовал в качестве временного председателя брошенный сбежавшим после поражения на выборах Нетаниягу Ликуд.

Все считали поначалу, что у Шарона нет никаких шансов на победу на внутрипартийных праймериз.

Он сидел в буфете Кнессета чаще всего в одиночестве.

Когда к нему подходили спросить о том, что слышно, Шарон с улыбкой отвечал:

— Нужно держаться за колесо. Иногда ты вверху. Иногда внизу. Но колесо вращается…

Главное чтобы руль был в наших руках

Ещё о том, что надо держаться за колесо. Шарон не раз высказывался, что главное, чтобы руль был в наших руках. Чтобы наша судьба — зависела от нас.

Шарон говорил, что предпочтительнее даже ехать в неправильном направлении, в противоположную сторону, но… главное, чтобы руль был в наших руках.

«Шароновский момент»

В израильский политический сленг вошло выражение «рега шарони» — шароновский момент.

Подобно тому, как Андрей Балконский ждал «своего Тулона», многие израильские политики ждут своего «шароновского момента».

Но «свой Тулон» — ищет не абы кого, а своего Наполеона.

С началом Второй интифады, наступил шароновский момент. Колесо за которое держался Шарон стало стремительно подниматься вверх.

Шарон взял руль страны в свои руки.

До этого (всего за полгода до этого) Шарона считали политиком, который имеет такой имидж, что не может избраться главой правительства.

Поэтому в 1999 году, когда в Ликуде были праймериз, а Шарон баллотировался против Ольмерта и Шитрита, то внешние структуры Барака (пресловутые «бараковские амутот») получили указание всеми возможными силами поддерживать кандидатуру Шарона, поскольку, как тогда считалось, Ольмерт может избраться на следующих выборах главой правительства, а Шарон — НИКОГДА.

Это же Шарон: Сабра и Шатила, «мясник», «убийца», «палач», «лжец», «авантюрист»…

Когда в 2001 году Барак соревновался с Шароном на досрочных внеочередных выборах премьер-министра, то штаб Аводы запустил плакат: «Нельзя вернуться в дни Шарона».

Но народ очень хотел вернуться в дни Шарона. А когда нельзя, но очень хочется…

«Я жду шароновского момента»

Барак проигравший Шарону в 2001 году, после своего возвращения в политику, на пост руководителя партии Авода и на должность министра обороны, многократно повторял в частных беседах разным людям: «Я жду шароновского момента».

Перед выборами 2009 года он считал, что военная операция в Газе сделает его премьер-министром. Как говорил один из близких к нему людей: «Народ пойдет за Бараком, а ему и говорить ничего не придется». Этого не случилось. Но если до операции «Литой свинец» у Барака было 6 мандатов, то после их стало 13. Хоть какой, но результат.

Потом мечтал побомбить по Ирану. Не получилось.

А Барак все твердил, что ждет шароновского момента. Он говорил в частных беседах, что вот Шарона тоже все не любили, насмехались над ним… Пока не пришел момент.

Одна собеседница сказала Бараку:

— Понимаешь, Шарона ненавидел противоположный лагерь. Тебя не любит и свой.
Кроме того, для Шарона важно было быть государственным мужем. Он хотел управлять страной. А для тебя — это только одна из опций.

— Да, — согласился Барак. — Для меня это только одна из опций.

Шарон видел в своем участии в управлении страной — миссию.

Он был согласен после великих побед уйти в управление резервистами. Главное — остаться в армии.

Он был согласен быть министром сельского хозяйства, главное — быть в правительстве.

«Политика — это колесо. Иногда ты вверху. Иногда — внизу. Главное — держаться за колесо».

Шарон держался за колесо из-за всех сил.

Для Барака быть в политике, стать вождем, управлять страной — это только одна из опций. Есть и другие возможные варианты… И это чувствовалось.

Популярность или любовь

Характеристика имиджа Ариэля Шарона — хорошая тема для аналитических исследований, политтехнологических штудий, академических диссертаций.

Это была бешеная популярность без тени культа личности.

Люди, которые хотели видеть Шарона премьер-министром в то же время могли считать его слишком старым и больным для этой должности. Или коррумпированным. Или лживым. Или авантюристом. Или и то, и другое, и третье…. И еще много чего. Но это не мешало. Они хотели видеть Шарона главой правительства.

Когда после первого инсульта «Кадима» под руководством Шарона скакнула вверх в опросах на пару мандатов, стала понятно: это не популярность — это любовь.

Доверие к Шарону

Шарон шел на выборы 2001 года с лозунгом: «Только Шарон принесет мир».

Как известно слово «мир» — не самое популярное у правого электората. Почему же оно не отпугивало?

Почему первые сообщения 2003 года о том, что Шарон решительно осуждает оккупацию, готовит одностороннее отделение не мобилизовали весь правый лагерь против него?

Парадокс доверия к Шарону уникален: народ доверял Шарону — поскольку ему не верил.

Команда Шарона

У основателя политической философии есть интереснейшая максима: «Чтобы судить об уме правителя, — писал Макиавелли, — надо прежде всего посмотреть…». На что или на кого прежде всего посмотреть?

Не на речи правителя. И не на его программу. И даже не на его дела.

Ответ Макиавелли: «…надо прежде всего посмотреть на его приближенных. Если они дельны и преданны, правителя можно считать мудрым. Но если они не таковы, то вполне возможно неблагоприятное суждение о правителе, потому что первую свою ошибку он делает именно в этом выборе».

«Дельны и преданны» — какая команда может выдержать эти критерии?

Команда Шарона – соответствовала.

Прочие? Команда Рабина? Отчасти. Команда Переса? Не совсем. Очень не совсем. В 2005 когда Перес конкурировал с Перецом, то один из ближайших советников старика Шимона получал зарплату от усатого Амира. Перес об этом знал. Этот человек и сейчас работает с Пересом.

В 2007 году, когда Ольмерт взялся проводить Переса в президенты – первейшим условием было – личная команда Переса — ничего не решает, не ведет и пр.

Команда Ольмерта – была вполне ему преданной (иначе его дела были значительно хуже), но… с дельностью там были большие проблемы. Это были люди не того уровня. Проблема была в том, что Ольмерт был слишком предан своей команде. Внезапно, неожиданно для себя, оказавшись в кресле премьера (отнюдь не благодаря усилиям своей команды) Ольмерт не захотел поменять свое ближайшее окружение. Он оставил при себе тех же людей, благодаря усилиям которых занял 32-ое позорное место на праймериз в партии Ликуд. Но Шула Закен была с ним еще когда он работал в адвокатской конторе… Она явно не подходила уже для иерусалимского муниципалитета, но Ольмерт её не менял.

У Барака, Нетаниягу и Ливни – одна и та же проблема. Они не вполне лояльны своей команде. Окружение Биби — террариум, где много портит Сара, но не она там основное зло.

Для того, чтобы команда правителя была готова, забывая о себе, идти сражаться за него – они должны быть уверены, что их спины защищены. Что если они оступятся — их прикроют. Ни у кого в команде Биби, Барака и Ливни – такой уверенности быть не может.

Дельность — определяется контекстом. При старом, больном и немощном Шароне (когда нужно было искать зал для выступлений Арика, то основным критерием было: от сцены до лифта должно было быть не более 25 шагов – больше он пройти не мог) была дельная команда. Каждый из этих дельных людей, считал, что дела делаются благодаря его деловым качествам, уму и т. д. Но когда Шарон оказался в коме, то очень быстро выяснилось, что все эти властные люди сами по себе не такие уж деляги. И за пределами шароновского контекста – как рыбы выкинутые на песок …

Постановка целей

Натан Эйдельман любил цитировать присказку одного из российских самодержцев: «Некем взять». Т.е. суть тезиса: реформы проводить некем, нет команды реформ. И Натан Эйдельман всегда говорил: «Ты попробуй заказ сформулировать, и народ-то найдется, он к тебе потянется».

Вот! Это о главной проблеме наших (да и не только наших – любых) лидеров – они этот самый заказ, а, иначе говоря, адженду, политический курс, стратегическую цель – сформулировать либо не могут, либо… боятся.

И команды у них соответствующие. У того же Биньямина Нетаниягу, как министра финансов, была сильнейшая команда. Но он ТОГДА четко формулировал курс. Это было ощутимо видно. А у премьера Нетанигу – власть ради власти. Он врет американцам, как жене, и правой коалиции, как любовнице. И команда у него соответствующая.

У Абрахама Маслоу на лекциях был такой пример: он просил девушку встать на стол, давал ей один конец веревки, а другой конец бросал в зал. Ставил парня, который держался за середину.

— Вот это ЦЕЛЬ — говорил он, указывая на девушку.
— Вот это ЛИДЕР — говорил он, показывая на парня.

— Никто не достоин того, — говорил Маслоу, — чтобы люди за ним шли просто так. Лидер потому лидер, что он ближе к цели, он знает как ее притянуть, стоит его поддержать, чтобы добиться цели.

У премьер-министра Шарона, когда он сменил курс и обозначил новые цели, почти полностью сменилась команда (условно говоря с «иерусалимцев» на «тельавивцев»). Старых он тоже не обидел. Но взять новые цели нужно было другими людьми.

Крылатые слова

У людей, которые входили в команду Шарона были фразы, которые обронил Арик. Их вспоминали достаточно часто, по разным поводам, с неизменной улыбкой. Смысл этих выражений посторонний, не знакомый с контекстом чаще всего не мог понять.

Были конечно и более общие: «Нельзя быть и побеждающим и мелочным одновременно».

Были и сказанные по телевизору: «Есть можно, но не переедать» (сказано о пончиках на Ханукку, а употреблялось по отношению к любой вкусной, но не очень здоровой пище).

Или его меткие высказывания о том почему такой человек, как Нетаниягу, не может быть премьер-министром такой страны, как Израиль.

Но большинство фраз, употреблявшихся командой Шарона, нельзя было понять без контекста.

Например: «Вы мне мешаете слушать Ясинова…».

Подлинное величие Арика в его последние годы было именно в этой спокойной силе, которая прогибала все на своем пути. Причем без истерик и излишней риторики. Нетаниягу отскакивал от него, как от валуна. Когда Биби перед голосованием по программе Одностороннего размежевания заявлял о своих ультиматумах в коридоре, Арик сидел в зале заседаний и не реагировал. Просто, не реагировал.

Биби потел, горячился. Шарон сидел в зале неподвижно. Как камень. Неподвижно глядя вперед.

Наконец, Биби, когда поставленные им временные рамки стали истекать, послал одного из сочувствующих ему деятелей, типа, чтоб тот сообщил, а то может Арик не знает, что ему там угрожают в коридоре. Перед камерами. Потея.

Деятель подошел. Нагнулся. Стал быстро шептать.

Шарон не двигался. Ноль эмоций. Деятель стал повторять.

Арик неподвижно, глядя в одну точку, ответил:

— Вы мне мешаете слушать Ясинова…

Никогда не видел, чтоб посылали так элегантно.

Сейчас, просмотрев старое видео с того заседания, обнаружил дополнительную юмористичность ситуации — депутат Кнессета от партии Шинуй Игаль Ясинов, желая выпендриться, объявил с трибуны Кнессета, что пользуется своим временем, чтоб объявить три с половиной минуты молчания.

«Кто дал девочке такое имя»

Шарон всегда проводил встречи с раннего утра и почти до полуночи. С министрами, депутатами, зарубежными гостями, представителями общественности.

Такой плотный график трудно было бы выдержать даже более молодому и здоровому человеку.

Но Шарон умел отключаться. И уходить в себя. То ли спал с открытыми глазами, то ли размышлял, то ли просто отдыхал таким образом.

В этот момент взгляд Арика был наиболее мудрым.

Устроили как-то в 2005 году ему встречу с представителями сексуальных меньшинств, чтоб они на жизнь пожаловались.

Ну говорила представительница лесбиянок. Потом представитель геев.

Глава правительства кивал и думал о своем премьерском.

Ну, тут встает транссексуалка. Красивая! Статная!

Так встает, что стул опрокидывает. У Шарона зажглись глаза.
А транссексуалка говорит, что у них тоже много проблем.

Шарон: «Какие проблемы могут быть у такой красивой девушки?»

— Ну, например, с МВД… Они не хотят в удостоверении личности записывать наши имена.

Шарон, понятное дело, удивился:

— Как это?! Что значит не хотят?! Как тебя зовут?

— Бона.

— А в удостоверении как написано?

— Элиэзер!

— Что думали родители, когда давали девочке такое имя? — сокрушенно сказал Шарон.

«Если бы я был премьером России…»

В июне 2005 года во время дня рождения депутата Михаила Нудельмана в его квартире раздался звонок. Звонил Ариэль Шарон. Нудельман был единственным русскоязычным депутатом, который общался с Шароном, по крайней мере, один раз в две недели.

Шарон поздравил. Спросил, что делает именинник? Миша ответил: «Арик, что делают русские в день рождения?!».

Шарон сказал, что он бы тоже приехал к Мише выпить, но боится, что испортит праздник, поскольку сначала приедет охрана, все переворошит, всех гостей обыщет.

Потом Арик заметил, что имеет представление о водке: «Я вот один раз с утра выпил рюмку. И весь день ходил веселый».

Ну, Миша в ответ: «И кому ты это говоришь?!»

Тогда Арик предложил Нудельману: «Я к тебе прийти не могу. Приходи завтра ко мне. Вместе выпьем».

Михаил Нудельман на следующий день пришел в канцелярию премьер-министра.

А там ничего не налито…

Шарон сказал обслуге принести выпить. Минут через десять разговора снова напомнил. Люди искали. Обыскали всю канцелярию. Нигде не нашли никакого алкоголя.

Поспрашивали у сотрудников. Ни у кого не было заначки.

Тогда Шарон сказал: «Если бы я был премьером в России, меня за это, наверное, уволили бы с работы».