"Не желаю быть причастным к оккупации"

"В тюрьме я веду долгие беседы с солдатами боевых частей, которые пошли в армию из патриотических побуждений. Они говорят, что я “люблю арабов” и рассказывают мне про страшного врага, который хочет нас уничтожить. Однако в основе этого конфликта – навязывание людям удобной государству идеологии". Эран Авив пишет из тюрьмы.

Я – сознательный отказчик. Я не желаю быть причастным к оккупации палестинского народа. Сегодня я отбываю уже четвертый срок в тюрьме “Неве-Цедек” и большую часть времени провожу за беседами с солдатами о политике и морали в экстремальных ситуациях несвободы. Эти солдаты очень сильно отличаются от меня, для некоторых я – первый “левак”, встреченный ими в жизни.

Когда меня привели отбывать третий срок, давние заключенные уже помнили меня. Для них я – “левак, который любит арабов”. Странная птица. Когда появляется новый заключенный, ему тут же представляют меня, чтобы понаблюдать за реакцией.

Однажды, в свой первый срок, я охранял уже знакомого мне давнего заключенного и новичка. “Бывалый” сказал новенькому: “А ты знаешь, кто это? Он любит арабов”. Новенький спросил, действительно ли я люблю арабов. Я ответил ему, что придерживаюсь левых взглядов, поддерживаю равные права для евреев и арабов и отказываюсь служить в ЦАХАЛе, так как не хочу быть причастным к политике оккупации. “Бывалый” злобно обругал меня. Он пригрозил, что покажет мне, и потом ему добавят срок по моей вине.

Другой давний заключенный, деливший со мной камеру, сразу узнал меня: “Это ты фотографировался с Офером Касифом (депутатом из Объединенного списка)”. Ему хотелось удостовериться в этом. Он увидел снимок в соцсетях, прочел обо мне, после чего, по его признанию, стал наводить справки и изучил всю доступную информацию. Он пришел к выводу, что я совершил “очень серьезный проступок”. Я лишал покоя не только заключенных, но и командиров. Командир взвода предупредила, что, если еще раз застанет меня за разговорами о политике, то добавит мне срок.

Я много думал об истоках этого повседневного противостояния между сознательным отказчиком и его соседями по тюрьме. Большая часть заключенных – солдаты боевых частей. Они пошли служить из патриотических побуждений. Во время наших споров они бросают мне в лицо то, что видели во время службы. Они уверены, что видели ненавидящий их сброд, который окружает солдат и поселенцев.

Эти люди воевали с палестинцами в тяжелых условиях – некоторые не вынесли их и бежали. По их мнению, ЦАХАЛ нужен, чтобы палестинцы могли жить, а поселенцы вместе с остальными евреями при этом не гибли. Такая позиция неизбежно порождает ненависть к палестинцам и восприятие себя как жертвы. Эти ощущения только усиливаются, благодаря обрывочной информации, а также лозунгам, которые переполняют СМИ и все окружающее пространство и дают примитивное объяснение ситуации, оправдывая насилие против палестинцев.

Они приводят примеры – освобождение палестинцев от уплаты налогов и якобы прекрасные условия для палестинских заключенных, не идущие в сравнение с условиями для израильтян. Сюда же относится и вера в то, что все палестинцы хотят уничтожить евреев. Конфликт как ценность становится частью сознания, способствуя развитию агрессии и подозрительности.

Большая часть моих собеседников ничего не знали про 1967-ой: их познания ограничивались событиями 1948-го, о которых им рассказывали в школе. Когда я заговорил с ними об оккупированных территориях, они рассказали, что в 1948-м арабы не приняли план раздела Палестины и попытались нас уничтожить, но мы победили, благодаря этому ООН признала Израиль. Арабы же не в состоянии достойно признать свое поражение и могут только разрушать.

Они уверены, что воюют на территориях ради права палестинцев жить здесь, несмотря на насилие с их стороны. Я же уверен, что солдаты воюют ради того, чтобы поселенческое меньшинство могло оставаться на территориях, оккупированных Израилем в 1967-м.

Между основанием государства Израиль в 1948-м и захватом территорий прошло 19 лет. Израиль провозгласил свою власть на оккупированных территориях (хоть это и против закона) и начал постепенно заселять их еврейскими поселенцами, которые не жили там раньше. Это и есть корень палестинского сопротивления. Они протестуют против еврейской военной диктатуры, которую им навязали, чтобы горстка поселенцев могла и дальше чувствовать себя хозяевами – а это неизбежно ведет к попиранию прав палестинцев.

В противоположность этой ситуации, аннексия земель в 1948-м была де-юре, поэтому жители, населявшие эти территории, получили гражданство страны. Захват земель в 1948 оставил палестинскому народу часть израильской территории (западный берег реки Иордан и сектор Газа), где у палестинцев есть право на самоопределение.

Солдаты не всегда видят связь между насилием со стороны палестинцев и оккупацией, хотя дислокация большей части конфликтов ясно намекает на первопричину. Израиль создал вечную “палестинскую проблему” в 1967 и вовсе не заинтересован в ее разрешении, поскольку мечта о едином и неделимом Израиле, пристрастие к видению себя правой стороной перевешивают проблемы от нестабильности, являющейся следствием конфликта. В 1967-м стороны поменялись ролями: Израиль не принимает план раздела Палестины и отрицает право второй стороны на национальное самоопределение.

Результатом нежелания Израиля решить конфликт стало усиление режима оккупации. Для этих целей государство использует патриотически настроенную молодежь. Ей с самых юных лет внушают искаженное видение мира: в этой картине евреям постоянно угрожает опасность, а все арабы – потенциальные убийцы, понимающие только грубую силу. Когда эти молодые люди попадают в боевые части и получают в руки оружие, у них нет сомнений в том, что насилие по отношению к палестинцам не только оправданно, но и необходимо.

Создается страшный замкнутый круг: Израиль, государство-оккупант, все жестче подавляет палестинских жителей, а ужесточение диктатуры озлобляет палестинцев все сильнее. Пока существует этот замкнутый круг, страдают обе стороны. Мы обязаны добиться изменения этой политики – как ради нас, так и ради них. Мы должны требовать прекращения оккупации.

 Авив  в мае был мобилизован, и ему пообещали должность, которая не будет иметь отношения к оккупации. Обещание выполнено не было, и Авив выбрал отказ от службы, но армия до сих пор считает его солдатом.

Оригинал публикации на сайте “Сиха Мекомит”