Между Распутиным и Путиным - портреты и эмигранты

Портрет Путина, автор: Анат Бецер. Израильская художница по-своему осмыслила роль президента России.
Можно определенно сказать, что портретная живопись неожиданно привлекла внимание сразу нескольких городов и музеев. Это стало трендом – почти одновременно открылись выставка Валентина Серова в Москве, выставка русского портрета в Лондоне в Национальной галерее и выставка в Тель-Авивском музее искусств под интригующим названием «От Путина до Распутина», хотя надо бы расположить героев в ином хронологическом порядке.
Однако уверена, что неожиданная российская «мода на Серова» не имеет никакого отношения к этой замечательной выставке портретов из собраний израильских музеев и частных коллекций. Там еще, к счастью, сохранились работы Серова (пока не все утекли из запасников на международные аукционы), но есть еще много других портретов замечательных художников, выходцев из России, Украины, Белоруссии, чьи творческие судьбы в конце 19-го, в 20 и 21 веках складывались совершенно по-разному, и иногда весьма причудливо. Катаклизмы революций и войн художники переживали по-разному: кто-то продолжал работать в России, а потом в Советском Союзе, кто-то уезжал в Европу, США, Израиль. Так основоположник фигуративного искусства и учитель многих портретистов Илья Репин неожиданно оказывался в Финляндии, его ученик Исаак Бродский и Роберт Фальк оставались в России, а Хаим Сутин, Марк Шагал, Леон Бакст осели в Париже. Кстати, выставленная известнейшая картина Марка Шагала «Еврей с Торой» была подарена художником первому мэру Тель-Авива Меиру Дизенгофу. Именно с этой картины, как известно, и началась история Тель-Авивского музея.
Борис Шац (мы видим на выставке его автопортрет) основал знаменитую школу «Бецалель» в Иеруалиме, а Менахем Шеми (выставлен портрет родителей жены) после Парижа также оказывается в Израиле, воюет в Египте, хоронит сына, погибшего в Войне за независимость и создает деревню художников в Цфате… Судьбы складывались причудливо, но на фоне исторических катаклизмов их творческая жизнь не прекращалась, они оставались верны своему выбору.
Не умаляя значения европейского искусства и его влияния на художников всего мира, можно сказать, что Россия на рубеже 19-20 веков дала миру некий творческий импульс. Эта «художественная алия» и «художественная эмиграция» стали явлением мирового искусства, что отразилось в жанре портрета, как в любом другом жанре и в любом другом виде искусства – будь то проза Набокова или балеты Дягилева.
Конечно, свобода питает мастерство художника в большей степени, чем несвобода. Для самовыражения нужна среда, но парадные портреты Серова выполнены также мастерски, как и знаменитые портреты семьи Цетлин – один из этих портретов (жемчужина Рамат-Ганского музея) был скандально продан анонимному покупателю в Лондоне за 64 миллиона шекелей, благодаря чему Серов стал самым дорогим из русских художников. Исчезнувшие было миллионы нашлись, и на эти деньги пристраиваются два этажа к зданию Музея современного израильского искусства в Рамат-Гане. Что не умаляет горечи утраты.
Главный хранитель Тель-Авивского Музея искусств, д-р Дорон Лурье решил пока выставить четырех оставшихся «Серовых». Так что спешите видеть – кто знает, что еще может произойти с рамат-ганской коллекцией…
Да, свободное развитие художественных школ породили экспрессионизм и модернизм многих представленных на выставке работ, а несвобода «читается» в старательных изображениях Маркса и Ленина и знаменитом портрете Сталина кисти мастера социалистического конформизма Исаака Бродского. Образ Путина же привлекает не только соотечественников, но и современных израильских художников – подтверждением стали работы единственной художницы не российского происхождения Анат Бецер, по-своему осмысливающей роль президента России.
Мне была интересна и тема принятия и непринятия художниками своего еврейства – вот перед нами портрет Шауля Черниховского работы уехавшего в Германию, а потом в Англию Леонида Пастернака, который, в отличие от знаменитого сына, не отказался от своего еврейства, попав, как и многие еврейские художники в России в сложную ситуацию внутреннего конфликта. Он писал: «Сейчас нам достается от Бялика за то, что мы отдали себя не всецело своему обездоленному народу, – а с другой стороны, я слышу упрек, что я все же, как еврей, не могу быть чисто русским художником».
Конечно, замысел создателей выставки всегда полностью понятен только им самим, мне же показалась важной одна, но очень актуальная мысль. В конечном итоге, язык живописи – универсален. Все авторы собранных в залах портретов много путешествовали – учились во Франции, уезжали в Израиль и Америку, привозили туда свой российский и европейский опыт и новый взгляд на природу и человека. Те, кто оставались, вступали в сложные отношения с режимом, принимали или не принимали условия игры. Портреты и скульптуры вождей соседствовали с отчаянным подпольным авангардом. И это тоже путь.
Да, эмиграция – крутой поворот на дороге. Однако настоящий художник остается художником и приносит славу своему народу и становится гордостью той страны, которой отдает свой талант. Не знаю, хотели ли кураторы продемонстрировать параллели в развитии живописцев, или показать их разность. Я увидела прекрасные работы, в которых отразилось время, и еще раз убедилась: у таланта нет никаких границ.
Художник остается художником, где бы ни стоял его мольберт – на берегу Невы, Сены или Кинерета.
Арт-политика
- Хрупкий город под бетонной плитойАрт-политика
"Я поднес мацу к лампе и увидел, как красиво это выглядит на просвет"
- "Мы - Нина"Арт-политика
Что бы написал Чехов, если бы жил в 21 веке?