Между Распутиным и Путиным - портреты и эмигранты

Портрет Путина, автор: Анат Бецер. Израильская художница по-своему осмыслила роль президента России.

Можно определенно сказать, что портретная живопись неожиданно привлекла внимание сразу нескольких городов и музеев. Это стало трендом – почти одновременно открылись выставка Валентина Серова в Москве, выставка русского портрета в Лондоне в Национальной галерее и выставка в Тель-Авивском музее искусств под интригующим названием «От Путина до Распутина», хотя надо бы расположить героев в ином хронологическом порядке.

Менахем Шеми (Шмидт). Родители жены. 1922 год

Однако уверена, что неожиданная российская «мода на Серова» не имеет никакого отношения к этой замечательной выставке портретов из собраний израильских музеев и частных коллекций. Там еще, к счастью, сохранились работы Серова (пока не все утекли из запасников на международные аукционы), но есть еще много других портретов замечательных художников, выходцев из России, Украины, Белоруссии, чьи творческие судьбы в конце  19-го, в 20 и 21 веках складывались совершенно по-разному, и иногда весьма причудливо.  Катаклизмы революций и войн художники переживали по-разному: кто-то продолжал работать в России, а потом в Советском Союзе, кто-то уезжал в Европу, США, Израиль. Так основоположник фигуративного искусства и учитель многих портретистов Илья Репин неожиданно оказывался в Финляндии, его ученик Исаак Бродский и Роберт Фальк оставались в России, а Хаим Сутин, Марк Шагал, Леон Бакст осели в Париже. Кстати, выставленная известнейшая картина Марка Шагала «Еврей с Торой» была подарена художником первому мэру Тель-Авива Меиру Дизенгофу. Именно с этой картины, как известно, и началась история Тель-Авивского музея.

Михаил Гробман, «Советский Молох», 1989

Борис Шац (мы видим на выставке его автопортрет) основал знаменитую школу «Бецалель» в Иеруалиме, а Менахем Шеми (выставлен портрет родителей жены) после Парижа также оказывается в Израиле, воюет в Египте, хоронит сына, погибшего в Войне за независимость и создает деревню художников в Цфате… Судьбы складывались причудливо, но на фоне исторических катаклизмов их творческая жизнь не прекращалась, они оставались верны своему выбору.

Не умаляя значения европейского искусства и его влияния на художников всего мира, можно сказать, что Россия на рубеже 19-20  веков дала миру некий творческий импульс. Эта «художественная алия» и «художественная эмиграция» стали явлением мирового искусства, что отразилось в жанре портрета, как в любом другом жанре и в любом другом виде искусства – будь то проза Набокова или балеты Дягилева.

Конечно, свобода питает мастерство художника в большей степени, чем несвобода. Для самовыражения нужна среда, но парадные портреты Серова выполнены также мастерски, как и знаменитые портреты семьи Цетлин – один из этих портретов (жемчужина Рамат-Ганского музея) был скандально продан анонимному покупателю в Лондоне за 64 миллиона шекелей, благодаря чему Серов стал самым дорогим из русских художников. Исчезнувшие было миллионы нашлись, и на эти деньги пристраиваются два этажа к зданию Музея современного израильского искусства в Рамат-Гане. Что не умаляет горечи утраты.

Валентин Серов. Портрет Марии Цетлин. 1909

Главный хранитель Тель-Авивского Музея искусств, д-р Дорон Лурье решил пока выставить четырех оставшихся «Серовых».  Так что спешите видеть – кто знает, что еще может произойти с рамат-ганской коллекцией…

Да, свободное развитие художественных школ породили экспрессионизм и модернизм многих представленных на выставке работ, а несвобода «читается» в старательных изображениях Маркса и Ленина и знаменитом портрете Сталина кисти мастера социалистического конформизма Исаака Бродского. Образ Путина же привлекает не только соотечественников, но и современных израильских художников – подтверждением стали работы единственной художницы не российского происхождения Анат Бецер, по-своему осмысливающей роль президента России.

Мне была интересна и тема принятия и непринятия художниками своего еврейства – вот перед нами портрет Шауля Черниховского работы уехавшего в Германию, а потом в Англию Леонида Пастернака, который, в отличие от знаменитого сына, не отказался от своего еврейства, попав, как и многие еврейские художники в России в сложную ситуацию внутреннего конфликта. Он писал: «Сейчас нам достается от Бялика за то, что мы отдали себя не всецело своему обездоленному народу, – а с другой стороны, я слышу упрек, что я все же, как еврей, не могу быть чисто русским художником».

Илья Репин. Портрет Марка Антокольского, 1905

Конечно, замысел создателей выставки всегда полностью понятен только им самим, мне же показалась важной одна, но очень актуальная мысль. В конечном итоге, язык живописи ­­– универсален. Все авторы собранных в залах портретов много путешествовали – учились во Франции, уезжали в Израиль и Америку, привозили туда свой российский и европейский опыт и новый взгляд на природу и человека. Те, кто оставались, вступали в сложные отношения с режимом, принимали или не принимали условия игры. Портреты и скульптуры вождей соседствовали с отчаянным подпольным авангардом. И это тоже путь.

Да, эмиграция – крутой поворот на дороге. Однако настоящий художник остается художником и приносит славу своему народу и становится гордостью той страны, которой отдает свой талант. Не знаю, хотели ли кураторы продемонстрировать параллели в развитии живописцев, или показать их разность. Я увидела прекрасные работы, в которых отразилось время, и еще раз убедилась: у таланта нет никаких границ.

Художник остается художником, где бы ни стоял его мольберт – на берегу Невы, Сены или Кинерета.