Насилие не всегда оставляет синяки

"Общественное мнение постепенно меняется и многим понятно, что это не  еще одно проявление любви, а противозаконное действие. И еще мы знаем, что это явление не имеет социально-экономических границ". Активисты и специалисты говоря о насилии в семье. Материал к Международному дню по борьбе с насилием против женщин.

Около полутора лет назад правительство Израиля одобрило многолетний план борьбы с насилием в семье. На его реализацию должно быть выделено по 50 млн. шекелей каждый год, так что к 2022 году для этой цели будет освоено 250 млн. шекелей. Но, согласно проверке сайта Calcalist, в 2018 и 2019 годах бюджет вырос всего на 53 миллиона шекелей за два года, вместо запланированных 100. На сегодняшний момент, учитывая более чем полугодовое отсутствие правительства в стране, вообще неясно, какие бюджеты будут переведены.

Между тем, от насилия в семье в Израиле в 2019 году погибли 12 женщин, в 2018-ом — 22 женщины. Можно ли повлиять на ситуацию? Слово специалистам и активистам. 

Юлия Шиндель

Юлия Шиндель. Феминистка, активистка движения против домашнего и сексуального насилия. Создатель проекта «Желтое сердце» — фонда помощи жертвам насилия.

— Насилие в семье не напрямую связано с экономическим положением и цветом кожи (и даже полом!). Но все же, какие категории населения самые уязвимые, и как положение на “русской” улице?

— Как раз не такое уж катастрофическое. Спасает то, что в полиции и Центрах помощи есть сотрудники, владеющие русским языком. Хуже обстоят дела в арабской и эфиопской общинах. 

Организация “Иша ле-иша” провела опрос сотен женщин в возрасте от 18 до 75 лет, и оказалось, что 10% женщин подвергаются насилию: экономическому, физическому, сексуальному, психологическому.  Причем нужно понимать, что агрессор — не всегда партнер. Это может быть любой член семьи. Особенно в арабском секторе распространены “убийства чести” — за якобы недостойное поведение женщины ( Среди русскоязычных женщин этот индекс в два раза выше).

Особые группы риска также составляют женщины с инвалидностью, которые подвергаются насилию со стороны членов семьи (не обязательно сексуальному) и жены, которых «привозят» в Израиль из-за границы. Они полностью зависимы от мужей  экономически и не знают, что они могут получить помощь и какую. А помощь могут получить все, независимо от гражданства. 

Горячая линия помощи в экстренной ситуации — *1202. Волонтеры на линии говорят с обратившейся на любом из пяти языков, и стараться помочь найти выход из любой ситуации. В убежища (миклат) также принимают не только гражданок, а всех обратившихся женщин, чья жизнь в опасности. 

Лина Розин-Лифшиц

Лина Розин-Лифшиц, семейный и парный терапевт, клинический социальный работник

— Насколько, по Вашему мнению, эффективно расходуются растущие бюджеты на предотвращение насилия в семьях в Израиле.

— Как мы знаем, определенный правительством бюджет все еще частично остался на бумаге.  Но формы помощи семьям, в которых есть насилие, становятся более разнообразными. Традиционно психологическую помощь оказывали женщинам и мужчинам, но постепенно, в течение нескольких лет, появилась в центрах специализация работы с сексуальным насилием между партнерами, и психологическая работа с детьми, которые были свидетелями насилия между родителями. 

Общественное мнение постепенно меняется и многим понятно, что это не  еще одно проявление любви, а противозаконное действие. И еще мы знаем, что это явление не имеет социально-экономических границ. Практически в каждом городе есть Центр, оказывающий психологическую помощь как женщинам, так и мужчинам. Такие центры являются частью социальных служб города. Очень важно де-стигматизировать их. Это не услуги для слабых слоев населения! Центры работают со всеми обратившимися.

Насилие в семье — комплексная проблема со многими гранями. Помимо центров, оказывающим помощь семьям, попавшим в беду (да, это не только проблема женщин), проводится специальная работа в полиции, судах, медицинских службах — поликлиниках, больницах. Насилие не всегда носит физический характер.  Эмоциональный террор, унижения, оскорбления, издевательства, ограничение социальных связей, угрозы, всевозможные ограничения, в том числе развитие полной финансовой зависимости, сексуальное принуждение и т.д. — все эти действия имеют разрушительное влияние на женщин, вызывая чувство глубокого стыда и неуверенности. О таком просто так не расскажешь, такое насилие не оставляет синяков. Поэтому женщинам так трудно обращаться за помощью.  

— То есть в случае любого насилия стоит обращаться именно в специальные Центры?

— Да, всегда. В них работают специалисты , разбирающиеся в динамике “круга насилия”, понимающие, как выстраивается психологический механизм таких отношений. В центре помогут понять, находится ли женщина в опасности, как повлияет то или иное ее действие на поведение партнера и в случае угрозы жизни помочь женщине найти безопасное место, например, отправить ее в специальное убежище.

Прикладывается много усилий для того, чтобы все системы, с которыми приходится сталкиваться женщинам: полиция, суды, медицинские службы, социальные работники могли оказать профессиональную, защищающую работу.

Думаю, отдельного внимания заслуживает явление, когда насилие происходит в парах,  где женщина не является гражданкой страны. Есть случаи, когда женщины попадают в полную зависимость от своего мужа, не знают языка и своих прав. Очень важно обращаться в Центры по работе с семьей, которые также могут связать женщин с юристом. 

Андрей Гор

Андрей Гор, социальный работник и психотерапевт, сотрудник Центра терапии и предотвращения насилия в семье в городе Нетания.

— В Израиле растут бюджеты на решение проблем насилия в семьях, а женщины продолжают гибнуть. Что делается не так? 

— Знаете, на мой взгляд стоит разделять истории про насилие в семьях и про убийства. Не всегда тот, кто практикует насилие, убьет, и не всякий, кто убил, избивал. Работа с проблемными семьями в социальных службах и в полиции делается огромная, система построена очень профессионально, по стране есть около 100 центров помощи. Увеличение бюджета привело к тому, что открываются новые группы, а в центрах помощи в маленьких городах, где раньше была только одна ставка психолога или соцработника, появляются дополнительные специалисты. Это очень важно, потому что один специалист не может работать с обоими партнерами.

— Вы взаимодействуете с полицией?

— Очень тесно. Полиция проверяет проблемные семьи: звонят, заезжают, передают информацию в социальные службы (только если члены семьи согласны). Нужно понимать, что полиция в случае сообщения о насилии запрещает насильнику приближаться к жертве. Обычно это стандартный запрет на 7 дней, и автоматически он не продлевается, нужно снова обращаться в полицию. И обязательно звонить, если запрет нарушен, иначе как полицейские узнают об этом?

— Слышала, что значительная часть бюджета уже сейчас идет на помощь мужчинам — агрессорам. Так ли это?

— Не совсем. Для начала — это пока только планы на следующий год, усилить работу с мужчинами (они чаще становятся абъюзерами). Надеюсь, они реализуются. К тому же достаточно сложно сказать, на кого конкретно пойдут деньги. В муниципальных центрах, которые занимаются душевным здоровьем семьи, мы работаем обычно со всеми членами семьи. Хочу еще отметить, что обращений к нам стало больше, в том числе и от мужчин, которые приходят сами, понимая, что нуждаются в помощи, чтобы справиться с агрессией. 

— То есть вы видите результаты?

— Конечно. Мы проводим и групповую, и индивидуальную терапию, и особое внимание стараемся уделять детям, которые растут в семьях, где есть насилие. Они — потенциальные жертвы или абъюзеры. Такая работа не может не дать результатов, просто их не сразу видно. Но нельзя не сказать и того, что у нас есть очередь из нуждающихся в помощи, их все еще больше, чем центры в состоянии принять. Дело в том, что стоимость терапии у нас субсидирована государством (а в некоторых случаях помощь и вовсе бесплатна для пациента).